Не все в мире ещё это поняли, но военные действия в Украине окажут на развитие тактики и организационно-штатных структур войск революционное воздействие. Первую часть материала можно почитать здесь. А мы продолжаем.
Бригада в обороне
Критики концепции утверждают, что бригада окажется неустойчива в обороне в силу как малочисленности пехоты, так и отсутствия артиллерии (если будет принято решение о вооружении бригады 57-мм пушками или бронемашинами с ними, то почти полном отсутствии). Рассмотрим некоторые вопросы оборонительного построения бригады подробнее. Выберем экстремальные условия — бригада обороняется на ровной, преимущественно танкодоступной местности. Для обороны у бригады есть следующие подразделения:
– мотострелковый батальон в составе четырёх мотострелковых рот, миномётной батареи, пулемётного взвода, гранатомётного взвода, противотанкового взвода
– отдельная танковая рота
– рота огневой поддержки
– дивизион РСЗО (две батареи по 6 машин, например, всего 12 единиц)
Также командир бригады располагает разведывательной ротой, которая хоть и входит в состав разведывательного батальона, но может использоваться и отдельно. Оборонительную линию образуют подразделения мотострелкового батальона. Полоса обороны бригады — 12 километров, как у привычной общевойсковой. На первый взгляд, прикрыть 12 километров фронта одним мотострелковым батальоном нельзя, особенно против многочисленного противника. Однако нужно учитывать следующее.
Бригада, в силу наличия огромного количества разведывательных бесплотных летательных аппаратов, имеет ситуационную осведомлённость, близкую к абсолютной — в полосе её обороны, на глубину в несколько десятков километров, спрятать от неё можно разве что спешенный взвод пехоты или одиночный автомобиль. Чем к большей концентрации войск прибегает противник, тем труднее их скрыть, а после определённого уровня концентрации начинается то, что американские военные называют target rich environment – «окружающая среда, богатая целями для поражения». В условиях, когда противник «на виду», не может спрятаться и не может рассредоточиться, а обороняющаяся бригада способна наносить высокоточные удары по любой цели в 50-60 километрах от своего переднего края с вероятностью поражения, близкой к 0,9, концентрация сил противника окажется фатальной для него самого, причём ещё до выхода на рубежи, с которых он развёртывается в боевые порядки, потери начнутся ещё в районах сосредоточения.
В то же время для огневых средств противника крупных целей как таковых нет, нет артиллерийских позиций, нет танковых батальонов, нет крупных опорных пунктов. В то же время наряд сил, который мотострелковый батальон бригады, при ближайшем рассмотрении не выглядит слабым, даже на 12-километровом фронте. Рассмотрим вариант распределения сил по позициям единственного мотострелкового батальона бригады. Предположим, что оборона на некоей «модельной» абсолютно плоской местности строится по принципу взводных опорных пунктов (ВОП).
Тогда:
1. На абсолютно плоской местности для перископа, торчащего над землёй на 20 см, горизонт 1693 метра. Это можно принять за 1600 для простоты.
2. Ширина полосы обороны взвода — 300 м.
3. Предполагая, что два ВОПа у нас по флангам, а остальные равномерно распределены по фронту, получаем, что с нормальной оптикой даже шесть взводов на фронте в 12 км будут наблюдать соседей.
4. Таким образом, комбат получает цепочку из взводных ОП, полностью контролирующих полосу обороны, на которые он расходует ровно две роты.
5. При этом он может, используя минные поля и инженерные заграждения, заставить противника проходить эту цепочку не в произвольном месте, а там, где надо для обороняющегося.
6. При этом у него остаётся ещё одна рота, чтобы окопаться на направлении вероятного главного удара противника, и при четырёхротном батальоне ещё одна рота резерва.
7. Из огневых средств у комбата остаётся батарея 120-мм миномётов, взвод АГС, тяжёлые пулемёты 12,7-мм, ПТРК, FPV-дроны.
Эти силы образуют первую линию обороны, а танковая рота, с входящим в её состав мотострелковым взводом, три противотанковых роты, имеющие как ударные БЛА (например FPV-дроны), так и ПТРК, рота огневой поддержки (чем бы она ни оказалась в итоге вооружена), разведывательная рота и дивизион РСЗО остаются в руках командира бригады и используются им в интересах бригады в целом, для усиления обороняющегося батальона или контратак совместно с силами батальона либо отдельно.
Облегчённая боевая машина (БМ) 9А52-4 выглядит как наиболее подходящий вариант РСЗО, но нужно добавить возможность применения управляемых ракет 9М542 и 9М544. С ними бригада сможет наносить высокоточные удары на всю глубину работы своих средств разведки.
Таким образом, даже без беспилотников, которыми бригада, вообще говоря, и будет делать основную работу, она куда сильнее, чем безумно наклёпанные в ВС РФ «полки мобилизованных», причём сильнее в разы. Действия разведывательного батальона и ударных батальонов БЛА полностью идентичны таковым при наступлении, их цель — не дать противнику организованно выйти к переднему краю обороняющегося мсб. В критической обстановке, когда противник оказывается на расстоянии развёртывания в боевой порядок от переднего края мсб, по нему наносится удар с помощью РСЗО. Основным средством поражения наступающих войск противника являются БЛА, а перед передним краем обороняющихся войск — коптеры со сбросами. Задачи батальона РЭБ в обороне почти идентичны таковым в наступлении, с тем дополнением, что в его задачу входит создание у противника искажённого представления о боевых порядках обороняющихся войск, такого, чтобы противник был абсолютно уверен в том, что владеет верной информацией. Действия батальона РЭБ увязываются штабом бригады с задачами других подразделений по выставлению ложных целей на местности и оборудованию ложных позиций.
Главные возможности бригады не в пехоте и не в танковой роте. Её главной ударной силой являются три ударных батальона беспилотных средств. В отличие от имеющейся артиллерии, те же «Ланцеты» или их аналоги способны атаковать цели в десятках километров от переднего край противника, лишь бы знать их расположение. Рассмотрим, сколько нужно было бы артиллерии, чтобы поразить артиллерийский дивизион (в армиях НАТО — артиллерийский батальон) условного состава, ведущий огонь по оборонительным позициям бригады, и сколько нужно БЛА для той же самой задачи.
Допустим, артиллерийский батальон НАТО — в составе четырёх батарей по 6 буксируемых орудий в каждой, всего 24 орудия — рассредоточен на площади в 6 гектар, его расположение известно с минимальной погрешностью, но он не наблюдается, необходимо подавить его артиллерией. Пусть 50 % боекомплекта, отведённого на подавление, это кассетные снаряды, остальное — осколочно-фугасные. Тогда для подавления необходимо 540 осколочно-фугасных и 180 кассетных снарядов. Всего 720 снарядов.
Сначала рассмотрим идеальную модель. Предположим, что у отдельно взятого орудия есть 5 минут на то, чтобы отстрелять часть назначенного боекомплекта и приступить к смене позиции. Скорострельность одного орудия определим как 10 выстрелов в минуту (пусть это будет новейшая САУ), что даст возможность каждому орудию отстрелять по 50 снарядов с места. Предположим, что в возимой боеукладке есть эти 50 снарядов и принимать боекомплект с грунта не нужно (на самом деле это так только для новейших САУ «Коалиция-СВ», но пусть будет). Тогда для подавления вражеского артиллерийского батальона наш двухбатарейный (по 6 машин) дивизион должен будет одномоментно отстрелять весь имеющийся на машинах БК, а именно 600 снарядов, затем покинуть позицию всеми машинами, загрузить боеприпасы в пунктах боепитания, выйти на другие, неизвестные противнику позиции и оттуда отстрелять по артиллерийскому батальону противника ещё по 10 снарядов на ствол, и потом снова сменить позиции. Подавление артиллерийского батальона противника, таким образом, растягивается на часы.
Масса израсходованного боекомплекта с учётом тары — чуть менее 40 тонн, которые надо будет срочно подвезти после израсходования и рассредоточить на местности. Количество автомобилей КАМАЗ-5350 или стандартных УРАЛ 4320 — 6 единиц, автомобилей УРАЛ 4320 с увеличенной грузоподъёмностью или КАМАЗ 43118 — 4 единицы.
При этом в реальности всё ещё сложнее.
У САУ есть наработка на отказ, такими сериями не стреляют, орудия быстро выйдут из строя, реальное время на выполнение боевой задачи будет больше в разы даже без учёта необходимости тратить время на погрузку снарядов, а она будет — в реальной возимой боеукладке 50 снарядов нет, и у «Коалиций» их тоже не будет, так как снаряды всегда расходуются. Ведущие огонь САУ будут подвергаться атакам ударных БЛА в движении, и есть риск потери части орудий в бою, что потребует увеличения расхода снарядов на уцелевших установках, чтобы выполнить задачу, противник в паузах между нашим пополнением боекомплекта может уйти с позиций, даже имея буксируемые орудия, реально контрбатарейный огонь может начаться не через 5 минут, а через три, и так далее.
Фактически, в условиях реальной войны попытки действовать таким образом могут просто не оправдать итоговый результат. Но самое главное начинается тогда, когда мы учтём тот факт, что артиллерия противника может быть самоходной и вести огонь с коротких остановок. На видео ниже САУ Archer выполняет огневой налёт и уходит с позиции настолько быстро, что её не достать даже готовым к стрельбе орудием, расчёту которого переданы точные координаты САУ в момент её первого выстрела — даже так не успеть. Эти САУ есть у ВСУ.
Тогда задача её подавления нашей артиллерией становится нерешаемой в принципе — какую бы хорошую артиллерийскую разведку мы бы ни имели. В противоположность артиллерии для БЛА вражеский артиллерийский батальон — это всего лишь 24 цели, причём неважно, движутся они или нет, надо только их увидеть. Даже предполагая, что часть ударных БЛА будет сбита или промахнётся, можно смело гарантировать, что 30-35 единиц окажется достаточно для не просто подавления, а уничтожения артиллерии. Таким образом, с точки зрения огневой производительности БЛА многократно превосходят артиллерию, а значит, могут обеспечить устойчивость пехоты бригады в обороне как бы не лучше, чем артиллерия.
А вот альтернатива десяткам вываленных мимо снарядов.
В этих выкладках не учтено противодействие ПВО противника, которое изменит наряд сил, потребный для выполнения боевой задачи, но с ПВО тоже можно будет справиться. Представляют также интерес и действия ударного батальона беспилотников против развёрнутой в боевой порядок наступающей пехоты. Для работы по пехоте в батальоне предназначена рота тяжёлых квадрокоптеров. Их характерное отличие от барражирующих боеприпасов в многоразовости и том, что для поражения целей они применяют массовые относительно дешёвые неуправляемые боеприпасы, например, миномётные мины или выстрелы к подствольным и автоматическим гранатомётам (последние дооснащаются стабилизаторами, которые сейчас печатаются на 3D-принтерах), а также кумулятивные боеприпасы разных типов. Кроме того, их важнейшей особенностью является возможность применения нестандартных боеприпасов, например трофейных.
Сравним огневую производительность коптера с миномётными минами на подвеске. Итак, имеется штурмовая группа противника численностью примерно во взвод, рассредоточенная на одном гектаре местности без укрытий. Нормы расхода боеприпасов к артиллерии и миномётам говорят нам, что для уничтожения такой группы необходимо 25 осколочно-фугасных или 8 кассетных снарядов калибром 152-мм. В то же время та же задача решается с помощью 95 мин калибра 82-мм. Здесь сделаем допущение — в отличие от 82-мм миномёта, тяжелые коптеры с минами, сбрасывают их прицельно, ориентируясь на обнаружение живой силы противника с обычных малых коптеров с качественными видеокамерами. Теоретически нет технических проблем совместить хорошую камеру и тепловизор с тяжёлым коптером и сбросами.
На «Дроннице-2023» были показаны коптеры российской разработки, потенциально могущие стать базовой конструкцией для чуть более тяжёлых машин, способных поднять до 8 кг груза. Постройка таких коптеров — это вопрос нескольких месяцев. Такие коптеры смогут нести до двух мин калибром 82-мм. ВСУ используют переделанные квадрокоптеры сельскохозяйственного назначения, способные поднимать большее количество мин, общей массой до 40 килограмм, а некоторые конструкции и более. Теоретически, при наличии поставленной задачи, можно в течение полугода получить коптер, способный нести 6-8 мин калибра 82-мм.
Далее считаем.
Если предположить, что пехоту на местности приходится «засыпать» минами так же, как это бы сделали миномётчики, то 95 мин с коптерами, способными поднять по две, это 46 коптеро-вылетов на удар. Предполагая, что в роте может быть, например, 20-23 коптера (возьмём 23 для простоты аналогии), получим, что каждый из них должен выполнить два вылета. При дальности, на которую наносится удар, в 10 километров, скорости с подвешенными средствами поражения 20 км/ч и на обратном пути 30 км/ч, и допустив, что допоиск цели проводится в ходе сближения с ней же (например, с помощью тепловизоров на борту), а также предполагая, что подготовка к вылету займёт до 20 минут, получаем, что с момента получения от разведки данных о противнике, первый удар наносится через 50 мин, при этом доставляется 50 % боеприпасов, второй удар такой же силы наносится через 1 час 10 минут.
За 1 час 10 минут пехота, нагруженная средствами защиты, оружием, боеприпасами и ранеными, не сможет преодолеть более 5 километров, что позволяет нанести по ней второй удар в любом случае. И в любом случае её атака будет сорвана полностью. Естественно, в реальном мире для противника всё будет ещё хуже, хотя бы потому, что первый удар будет наноситься не путём сброса мин по площадям, а прицельно по живой силе. Кроме того, возможно применение сбросов из ВОГов, что, при прицельном применении, позволит уничтожить всю пехоту в первом же ударе. Таким образом, 23 тяжёлых коптера в этом случае вполне заменяют обстрел 25-ю снарядами калибра 152-мм, общей массой почти 1400 кг.
Подразделение ВСУ с тяжёлыми вооружёнными коптерами, противник применяет их очень активно
Бригада, таким образом, имеет возможности и обороняться, и наступать, опираясь на БЛА как на основное ударное средство и используя пехоту в основном как средство контроля и физического удержания местности, а тяжёлое оружие бригады — как страховку, чтобы сдерживать противника от момента его обнаружения до удара с воздуха.
Боевые примеры
Воинских формирований, подобных описанному, не существует, но есть примеры того, когда концентрация беспилотных средств, умелое управление ими и применение на практике принципов, похожих на описанные применительно к новой бригаде, привели совместно к тактическим успехам. Доля примера рассмотрим решение наступательной задачи российскими войсками и оборонительной украинскими. К наступательной задаче, решённой методами, похожими на те, которыми должна воевать бригада нового облика, однозначно можно отнести второй штурм террикона под Авдеевкой.
Кратко предыстория событий выглядит следующим образом.
На северном фланге российского наступления под Авдеевкой, ожесточённые бои развернулись за так называемый террикон — золоотвал Авдеевского коксохимического комбината. Первый раз захват террикона стоил российским войскам достаточно обидных потерь. И что самое главное, они оказались напрасными — противник, собрав силы, выбил наши войска с террикона почти сразу же. Не желая больше нести напрасные потери, российское командование прибегло к нетрадиционному для российской армии способу наступления. С достаточно большого участка фронта были собраны подразделения, применяющие в качестве основного ударного средства FPV-дроны. Была достигнута очень высокая концентрация как этих средств, так и разведывательных БЛА, коптеров и других. Было вскрыто состояние обороны ВСУ на предшествующий повторной атаке момент времени. После чего был предпринят новый штурм, только на этот раз, во-первых, с большим уровнем ситуационной осведомлённости, а во-вторых, и это самое главное, с предварительным массированным применением ударных беспилотников в таких количествах, которые полностью парализовали любые украинские попытки сопротивляться.
Потери были такими, что наши войска не просто взяли террикон снова. Они его взяли без потерь и потом успели закрепиться. Настолько тяжелыми последствиями для ВСУ обернулась та атака. А самое главное — «на десерт». Количество пехоты, которая пошла на штурм во второй раз, не превышало одной стрелковой роты. И это хорошо показывает то, что минимум пехоты в новой бригаде — это не ошибка, а правильное решение. Рассмотрим теперь другой пример, ради разнообразия это будет успех противника. С момента обрушения плотины Каховской ГЭС, ВСУ пытались создать плацдармы на левом берегу Днепра. Это было долгое и очень кровавое для них мероприятие, но, не испытывая никаких проблем с расходованием личного состава, ВСУ смогли добиться определённого успеха. В настоящее время ими создан, удерживается и непрерывно усиливается войсками плацдарм в районе села Крынки. В настоящее время российские СМИ акцентируют своё внимание на том, что у ВСУ не получается дальше расширять этот плацдарм. Это верно, пока не получается, зато стало получаться перебрасывать на него бронетехнику, пока лёгкую. Но для нас важнее другое — у наших войск тоже не получается ликвидировать этот плацдарм. ВСУ очень успешно пресекают здесь любые наши попытки наступать.
Как ВСУ обеспечили своим войскам боевую устойчивость, имея за спиной заболоченную береговую полосу и реку? Ответ — в грамотном применении БЛА и артиллерии. Сначала о последней. Украинская ствольная артиллерия под Крынками ведёт огонь с украинского берега, в основном применяя кассетные снаряды, поражая рассредоточенные цели (пехоту) в ближнем тылу, в том числе на дорогах. Почти все удары на текущий момент площадные, по сути, комбинация ствольной артиллерии и кассетных снарядов применяется ВСУ по похожим принципам с применением РСЗО. А против любой точечной цели в ход идут FPV-дроны. В отличие от нас, ВСУ развили применение этих БЛА на большую глубину, по утверждениям украинских источников, аж на дальность до 17 километров от точки запуска.
В воздухе БЛА Mavic 3 ВСУ с ретранслятором видеосигнала для управления коптерами и FPV-дронами. Частотный диапазон — 1,2-5,8 ГГц. Нам до сих пор очень сильно не хватает подобной техники
Для того чтобы обеспечить возможность управления БЛА на таком расстоянии, украинцы развили у себя практику применения летающих ретрансляторов, и развивают их в рамках единой системы боевого применения всех имеющихся малых БЛА — как коптеров для разведки и наблюдения, так и ударных FPV-дронов. Параллельно, в ночное время, они применяют тяжелые коптеры, называемые в наших войсках «Баба-Яга», вооружённые миномётными минами и другими тяжелыми средствами поражения. Массированное применение FPV-дронов позволило ВСУ выдавить нашу артиллерию от переднего края на глубину не менее 10 километров. Попытки подойти ближе, при имеющейся концентрации средств воздушного нападения со стороны противника, приводят к неизбежным потерям. Фактически ВСУ, применяя в разы более слабый наряд сил, чем предложен для будущей ударной бригады, добились того же, чего должна будет добиваться бригада — редуцировали наши войска до рассредоточенной пехоты без тяжелого оружия. Итог очевиден. Таким образом, предложенные принципы ведения будущей бригады с огромным успехом опробованы и в обороне, и в наступлении, и нами, и, увы, на нас. Настало время масштабировать этот опыт и начать организованно и повсеместно его внедрять. Формирование бригад, подобных описанной — отличный способ приступить к этому вопросу.
Работа над ошибками
Подобное формирование, однако, требует исправления ряда хронических болезней российской армии, без работы над которыми боевой потенциал такого формирования никогда не будет реализован полностью. Первое и самое главное — подготовка сержантов и младших офицеров. Специфика боевого применения БЛА в качестве ударного средства делает невозможной столь любимую в наших Вооружённых силах схему работы, при которой удар по цели требует согласования старшего начальника. Сама логика барражирующего боеприпаса, который отправляется «в один конец», требует, чтобы абсолютно все решения по, например, смене цели (планировали уничтожить танк, но уже в полёте увидели более ценную САУ, например), и в других таких же случаях принимались тем лицом, которое управляет нанесением удара, в большинстве случаях самим оператором «дрона». Это обязательное условие — принятие решений должно быть делегировано младшим командирам.
А с учётом малой численности пехоты и других подразделений в бригаде, то же самое придётся сделать и в них — командир взводного опорника просто не удержится против атаки батальона противника, если его запрос на удар беспилотниками будет пересылаться из одного штаба в другой, а потом в виде приказа идти по командной цепочке обратно. С теми принципами командования, которые, к сожалению, до сих пор считаются единственно верными в наших ВС, бригада нового облика всегда будет терпеть поражения, просто в силу природы вещей. Но у этой проблемы есть вторая грань — делегируя вниз полномочия, придётся обеспечить соответствие младших офицеров этим полномочиям, а ещё соответствие сержантов, которые, признаем, до сих пор многими старшими офицерами не воспринимаются как командиры в принципе. Хотя, например, в ВС США есть должности, где старшим по роду войск в той или иной сфере деятельности является сержант. И в этом нет ничего особенного.
Сейчас многие командиры взводов в нашей армии — вчерашние солдаты, в том числе мобилизованные. Их военное образование — курсы младших лейтенантов. Их опыт — опыт солдата в серьёзно дезорганизованной и по факту разбитой военной структуре, а потом — командование неполным взводом без штатного оружия. Такой офицер обычно принимает взвод, в котором вместо штатной численности в лучшем случае усиленное отделение, и вместо трёх БМП или БТР — один пулемёт калибра 12,7-мм или СПГ-9. Уровень такого офицера — это по факту ефрейтор в должности замкомотделения, или западный капрал, даже не сержант. Такие офицеры иногда более инициативны, чем кадровые лейтенанты, в силу того что им в жизни досталось меньше муштры, но уровень их подготовки недостаточен для того, чтобы воевать в описанной бригаде. Они просто не пригодны для этого в основной своей массе. При попытке сформировать такую бригаду придётся решать проблему доподготовки назначаемых туда офицеров по основным ВУС, а также улучшить подготовку сержантов. А затем нужно будет отработать делегирование полномочий по атаке противника «вниз». Иначе ничего просто-напросто не сработает. А в случае успеха и развёртывания новых подобных бригад, такие практики придётся внедрять повсеместно, вплоть до кардинальных изменений в учебном процессе в ВУЗах.
Вторая проблема — связь.
Не секрет, что организация связи в нашей армии просто «на ноле» — войска спасаются за счёт волонтёрской помощи в построении радиосетей и спонсорской помощи в покупке радиостанций гражданского стандарта связи DMR. Увы, но построить на такой системе связи полноценное управление бригадой, где одновременно действуют десятки расчётов БЛА, которые должны действовать в рамках единого замысла, скоординированно по месту и времени, а следовательно, задействованы десятки каналов управления и передачи потокового видео, просто невозможно. Если будет решение о формировании такой бригады, то в ней должна быть сформирована радиосеть, позволяющая «поднять» в бригаде полноценную информационную среду, боевой мини-Интернет, который позволил бы вести бой с таким числом дистанционно-управляемой техники. Иначе потенциал бригады реализовать будет невозможно. Выведение на новый уровень радиосвязи, в свою очередь, требует подготовки уже старших офицеров и офицеров штабного звена, которые понимали бы, как всем этим пользоваться. К сожалению, сейчас и на этом направлении есть проблемы — доходит до того, что некомпетентные командиры на местах своей безграмотностью сводят на нет работу связистов даже в тех бригадах, где связь налажена.
В целом, для новой бригады уровень подготовки командного состава носит критически важный характер, и это нужно будет учитывать.
Заключение
Предложенную бригаду можно ошибочно посчитать средством качественного усиления «обычных» общевойсковых соединений, но на самом деле здесь имеет место некий дуализм. С одной стороны, такая бригада действительно усилит несколько обычных мотострелковых бригад.
Но верно и обратное.
Большое количество таких бригад может быть сформировано очень быстро, так как для них нужен минимум боевой техники, а комплект беспилотных летательных аппаратов для такой бригады куда дешевле, чем артиллерийский полк. При этом её эффективность может резко снизить только один фактор — погода, мешающая беспилотникам летать. Так не лучше ли уже артиллерию рассматривать как средство качественного усиления, как страховку на случай той самой нелётной погоды, и формировать плюсом к таким бригадам, построенным вокруг БЛА, некоторое количество артиллерийских частей, способных обеспечить боевую устойчивость войскам в условиях, когда их главное оружие неприменимо? Не стоит ли поменять местами роли, хотя бы исходя из экономических соображений?
За рамками статьи осталась масса вопросов. Например, не отображён механизм того, как описанная бригада нового облика может вести контрбатарейную борьбу. Не расписаны РЭР и РЭП, а это в «беспилотной» эре — важнейший вопрос. Не озвучено, что делать, если противник выведет свои возможности в части РЭР и РЭП на максимум. Понятно, что тут нужны автономные или полуавтономные боевые комплексы и спутниковая связь, то есть проблема РЭП решаема, просто нужно над эти поработать. Не затронута борьба с БЛА противника.
Формат статьи, однако, не позволяет поднять все эти вопросы.
Важно другое — массированное применение беспилотных средств, построение воинского формирования «вокруг них», ставка на них как на главное ударное средство — позволяет быстро, рывком нарастить боевые возможности войск до уровня, который мы сейчас просто с трудом представляем себе, причём нарастить быстро и относительно недорого, одновременно резко стимулируя производство таких высокотехнологичных средств, как БЛА, у нас в стране. В свете тех трудностей, которые наша страна сейчас испытывает на Украине, эффект от реализации вышеперечисленных мер может быть куда сильнее, чем этого хотели бы наши враги.
Источник: topwar.ru
