Чтобы рассказать историю Сергея, потребовалось две встречи. Между первым и вторым интервью прошел год, но для нас время как будто замерло. А все потому, что в поездках мы застали превращение лугов Полесья в море Геродота. Сергей стал одним из первых, кто разработал туристический маршрут по разливам Припяти. Парень говорит, что в свои 29 лет ощущает себя 60-летним мужчиной. Он успел обрести навыки выживания на болоте, прожигал молодость за стаканом, а потом отправился путешествовать автостопом в резиновых шлепках. После его жизнь кардинально поменялась. Сейчас Сергей делает ремонт в дедовском доме и мечтает, что в когда-то самую большую деревню Беларуси вновь вернется молодежь. Рассказываем про полешука, чья жизнь была такой же экстремальной, как у героев повести Янки Мавра.
Полесье — самое романтизированное место в Беларуси. О нем мы узнаем в школе через произведения классиков и на уроках географии. Тогда у многих возникали только одни ассоциации с этим уголком — бескрайнее болото и тяжелая жизнь. Согласитесь, в юности это не вызывало никакого восторга. О том, насколько Полесье уникальный регион с возрастом объяснять уже не приходится. Говор полешуков, их образ жизни никого не оставит равнодушным. По-доброму они кажутся инопланетянами в глазах других белорусов. Как они сами признаются, их характер закаляли те самые болота и вода, что весной затапливала деревни, проверяя людей на прочность.
— Сейчас везде стоят дамбы, но еще в моем детстве мы были окружены водой, — рассказывает 29-летний Сергей, показывая нам здешнее чудо — море Геродота.
Мы приехали в агрогородок Рубель, что находится на юге Беларуси. 50 лет назад тут была самая большая деревня страны. Сейчас же людей здесь меньше, чем в довоенные годы, но пустым агрогородок точно назвать нельзя. За час здесь проезжает больше повозок с лошадьми, чем машин.
— У нас это до сих пор основной вид транспорта. Если видите, что кто-то в районе на повозке, знайте, это рубельцы.
Но еще 20 лет назад даже лошади были не так востребованы в хозяйстве весной, как дубы — именно так здесь называют лодки, которые вырезали из дуба.
— Местные прикрепляли мотор: «Вихрь», «Ветерок», или «Москва» и сплавлялись до Давид-Городка, Столина, Пинска. Даже в Гомель можно было доплыть. Лодки стояли в каждом дворе, ведь на них во время паводков держалось все хозяйство. Сено, дрова — все перевозили. Помню, что в доме как-то вода стояла по окна, поэтому кровати ставили на специальные колодки. Перевозили скотину, привязывая к повозкам, чтобы не разбегались. У нас никогда не было нормальных дорог — все в грязи и затоплено. Ночами не спали, слушали, как лед двигается. Бабушка рассказывала, что добиралась в школу, лазая по заборам.
Прежде всего такой образ жизни формирует характер, стремление выживать всеми способами. Поколение постарше о паводках вспоминает, как об угрозе. Когда все дороги затапливало, сахар, муку и хлеб в деревню доставляли на вертолете.
Парень признается, что и ему было тяжело, но теперь трудности воспринимаются с благодарностью, а в памяти остались десятки забавных историй. Вот одна из них: как-то раз он решил сократить путь — не идти на мост, а переплыть реку. Навыки пловца оставляли желать лучшего, поэтому надеялся, что спасут бутылки с напитком — удержат на воде.
— Доплываю до середины реки, а эти бутылки из меня повылазили как поплавки. Около берега чуть не утонул, но все-таки доплыл. После этого два дня на реку не ходил, — вспоминает с улыбкой парень. — Сейчас можно увидеть только гусей и кур на выгуле, а раньше, в лужах по среди улицы и свиньи качались. Мы, дети, с ними плескались. Повзрослев, забавы были другого уровня — устраивали гонки на лодках. Представьте, у нас тут около 1500 дворов, значит — 1500 лодок. Все молодые ребята, у кого мотор посильнее, участвовали. Сейчас у нас запрет на передвижение на маломерных судах, поэтому повторить не получится.
Сергей вырос в доме дедушки и бабушки. Сейчас парень живет со своей семьей в Минске, а в хату приезжает, чтобы продолжить ремонт. Хочет восстановить дом, как память о родных, чтобы в будущем здесь собирались друзья и гости.
— Знаете, у нас было покруче, чем в «Полесских робинзонах» Янки Мавра. В 12 лет я собирал снопы, в 14 — пахал поле, ездил в лес за дровами на Ольманские болота. Подработки в теплицах позволили к 14 годам обзавестись собственным мотоциклом. Какие дети сейчас могут похвастаться такой свободой? Наверное, единственный поступок, которым я не горжусь, произошел в 11 классе. Тогда мы с приятелем организовали самогоноварение. Самогон и сало в банках — валюта, которой расплачиваются и по сей день. Только теперь я беру только салом, — смеется Сергей. — А почему нет? Мы видели, что и родители это делают. Перенимали традицию так сказать. Мой друг половину аппарата своровал дома, вторую часть я нашел у себя. Нашли схему в интернете, как и что подключать. Купили мешок зерна, дрожжи, варенье пособирали. Делали все на даче, а на переменках на мотоцикле ездили мешать. Выгнали 15 литров. Устроили с друзьями такой праздник, собрали всех на шашлыки у реки. С другой стороны, какой был энтузиазм, инициативность. Смогли все сами найти и придумать — это единственный плюс.
Сергей признается, что большая часть его сверстников уже давно уехала из деревни Рубель. Он чаще встречает их в Минск Мире, чем на родине. Миграцию молодой человек объясняет тяжелым соседством с болотом и неудобной дорогой.
— Некоторые из знакомых продолжают традицию старшего поколения — пьют. Я и сам был таким до определенного момента. Мне 29 лет, а я ощущаю, что прожил жизнь шестидесятилетнего мужика. Я прошел через все: с детства смотрел за хозяйством, прислуживал пономарем, потом пошел в армию, попутешествовал, два раза женился, стал отцом троих детей, теперь вот строю дом, доделываю ремонт в доме бабушки и дедушки. Но многих счастливых событий могло и не быть, если бы я не вышел из зоны комфорта, после чего произошла переоценка ценностей.
Перемены пришли в 2018 году. Сергей жил в деревне Рубель, а его первая жена уехала на сессию в другой город.
— Понял, что уехала она с концами. Тогда докурил последнюю сигарету, выбросил телевизор из окна. Оставался только алкоголь, который не давал мне в полной мере ощутить себя свободным человеком. Один раз я проснулся с мыслью, что вообще не хочу жить. Думал, как избавиться от этой депрессии. Внутренний голос подсказывал, что нужно следовать за своей мечтой. А я всегда хотел увидеть Байкал, — рассказывает о своем опыте Сергей. — Я собрался в путь за два дня. Денег на руках не было, сбережения друзья вернуть не смогли, но это меня не остановило. Перед отправлением написал в доме на стене «Байкал». Нужно было обозначить, куда я направился, потому что боялся, что не вернусь — где Байкал, а где Полесье!
Сергей вышел в резиновых сланцах на дорогу в поисках попуток. В кармане — 50 долларов, в рюкзаке — парадные мокасины и что-то из одежды.
— Когда доехал до Пензы, свернул в Казахстан. Переломный момент настал, когда я поднимался на пик Советов. Его высота 4317 м. Для деревенского парня, который дальше Минска никогда не был, это было что-то сверхъестественное. На полпути ботинки начали разваливаться. Я не мог и вверх подниматься, и спуститься было страшно. Думал, зачем вообще сюда приехал. Злился на себя, мол, почему не сиделось дома. Боялся, что сорвусь, не взглянув на Байкал. Внутри шла борьба, я плакал. На высоте 3800 начали замерзать ноги. Носки порвались, мокасины превратились в тряпку. И тут я вижу на огромном булыжнике зимние носки. Разве это не чудо? Надеваю носки на свои мокасины и добираюсь до вершины, где земли не видно, все в облаках. Ревел минут 15 от того, что переродился. Спустившись, я парил в облаках, все было по колено.
После этого Сергей уже добрался до Байкала, побывал на Алтае, посетил и Кольский полуостров. Где-то парень останавливался, чтобы поработать, а потом вновь вмещал свою жизнь в рюкзак и отправлялся в путь.
— В поездках мне встречались люди, которые помогали мне начать новую жизнь. Я вспомнил, как радоваться, быть счастливым без никотина и алкоголя. Вернулся в какое-то детство, где все эмоции и чувства были настоящими. Тогда я посчитал, сколько времени мы потратили на застолья. Если все суммировать праздники, то у нас получится почти месяц. Как минимум месяц я тратил на алкоголь, а мог кататься по миру!
После того, как Сергей вернулся в Беларусь, с выпивкой ему было не по пути. У парня появилась цель, желание заниматься бизнесом. Все начало приходить в норму: стали притягиваться люди, которые поддерживали его идеи и помогали их реализовать. Одна из них — сплавы по рекам Беларуси. Кстати, все они позиционируются как трезвые. Сергей хочет, чтобы люди наслаждались природой, а не превращали поездку в повод пригубить рюмашку, закусив шашлыком.
— Побывав в разных местах, я честно могу сказать, что не зря Беларусь называют центром Европы. У нас идеальный климат, красивая природа, есть земля, где все растет, — считает Сергей. — Я хочу показать Рубель с другой стороны. Я мечтаю стать примером не только для своих детей, но повлиять и на общество. Мою деревню губит алкоголь. Если бы я не уехал путешествовать, кто знает, как жил бы тогда. Жил бы вообще? Может мужчины увидят на моем примере, что есть и другие способы расслабиться. Найдут дело по душе. Ведь в первую очередь, воспитывать нужно себя. Возможно, это поможет возродить Рубель, вернуть сюда людей.
Молодой человек говорит, что с каждым годом ему все больше пишут соотечественники. Они тоже хотят взглянуть на болота, море Геродота другими глазами.
— Как-то ко мне подошли рубельцы и спросили, можно ли им со мной в сплав отправиться. Они боялись, не подумают ли чего дурного о них местные. Да, есть здесь те, кто меня не понимает. Люди привыкли так жить — работать 24 на 7. Они такого отдыха не знают, не замечают красоту, в которой находятся. Одна женщина 50 лет призналась, что только недавно узнала, что агрогородок такой большой. Представляете, впервые за 50 лет попала на другой конец Рубели! Я так не хочу. Себя в старости я вижу с бородой, с внуками на берегу Индийского океана, — улыбается Сергей.
